гэбэшный Мордор на создание гражданского общества?
Елизавета Покровская:
Окончательно имперская идея может умереть только тогда, когда миф о "единстве империи" умрет в ее центре
Текст написан по результатам обсуждений данной темы с А.Илларионовым.
Мы живем в конце эпохи. Вполне возможно, что мы живем в конце сразу нескольких эпох, но скольких именно и каких, мы сейчас точно не знаем и знать не можем. Впрочем, наверное, это и к лучшему. Но вот одна эпоха совершенно точно на наших глазах подходит к концу бесповоротному и абсолютному – эпоха русских империй.
Кому-то это мое заявление может показаться диким анахронизмом: мол, а как же насчет 1917 года? Или уж – на худой конец – как насчет года 1991, если считать СССР полноправным продолжателем имперской традиции?
Во-первых, и в 1917 году было крушение империи. Та, что рухнула тогда, именовалась Российской.
Во-вторых, и СССР, конечно, надо считать. Та империя, которая обвалилась тогда, называлась советской.
В-третьих, сейчас подходит к своему концу, толком не начавшись, имперский проект под названием "Русский мир".
Эпоха империй заканчивается не только тогда, когда происходит территориальный раздел, но и тогда, когда умирает, наконец, имперская идея. Когда мысль о том, что империя и все, что с ней ассоциируется – будь то роскошь или ужас, катастрофы или расцвет – безвозвратно уходят в прошлое, и будущего у нее нет. Никакого. Ни великого, ни ничтожного. Ни блистательного, ни мизерабельного. Дальше – совершенно другой путь.
Именно этот процесс, протекающий одновременно и на полях сражений и в сознании миллионов людей, мы сейчас и наблюдаем. Более того, в этом процессе мы сейчас и живем.
Почему именно сейчас, когда, казалось бы, многое указывает в обратном направлении?
Начну, пожалуй, с отождествления понятия "Россия" с территориями и народами, к России, не относящимися.
Я давно живу в США и регулярно при знакомстве на вопрос, откуда я родом, отвечаю: "Из России". В ответ на это довольно часто слышу восклицание: "Как интересно! Мои предки (родители, бабушка, дедушка, семья мужа/жены, вариантов много) тоже оттуда!" Если вежливо поинтересоваться, откуда именно из России приехали предки собеседника, можно голову прозакладывать, что в 90 процентах случаев услышишь что-то вроде: "Из Одессы". "Из небольшого городка где-то под Киевом". "Ой, не помню, как этот город называется, но что-то вроде Минск?... Пинск?... У меня где-то лежат документы..." Один раз – отлично это помню, поскольку такое не забудешь – очаровательная пожилая дама сказала, что ее дед и бабушка, только поженившись, приехали в Штаты "из России, из-под Кракова". Вот так. И это – только одна, сравнительно небольшая грань существовавшего до недавнего времени ментального образа границ России.
Другая грань, частично связанная с первой – это огульное и априорное применение этнонима "русский" практически ко всему, связанному с СССР. Начиная с людей, попадавших за границу в разном качестве (и советских официальных лиц, и эмигрантов самых различных "волн") и завершая стандартным набором "ракеты – балеты – спорт". Все это было "русское" и соотносилось именно с Россией. С "ракетами" и космосом было, конечно, проще всего, но и остальное - от Кубанского казачьего хора до Бурятского ансамбля песни и танца "Байкал" - проходило под имперским брендом "русского". Да что уж там, даже в Израиле евреев-иммигрантов, прибывших из СССР, часто называют "русскими". Чего ж вам, как говорится, боле?
В этом месте невольно хочется остановиться и попытаться представить араба, который, в ответ на вопрос, откуда происходит его семья, ответил бы, например: "Из Турции, из Дамаска". Или чеха, который сказал бы, что его предки приехали в США "из Австрии, из Праги". Дико? Невозможно? Конечно. И не только потому, что Османская и Австро-Венгерская империи распались уже давно, еще в результате Первой мировой войны. Российская империя формально прекратила свое существование тогда же, о чем неоднократно было заявлено большевиками. Обрыв преемственности с "бывшим" режимом в чем только не был зафиксирован: от отказа платить по царским долгам до изменения государственных границ (независимость Польши и Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы, отделение Бессарабии) и установление совершенно иных идеологии, экономической системы, политического режима, государственной символики.
Российская империя и вправду вроде бы умерла практически одновременно с империями Османской и Австро-Венгерской. Однако в отличие от последних двух, упокоившихся в бозе окончательно, останки первой оказались спустя двадцать лет эксгумированы и гальванизированы. И вот эти (так и хочется сказать – по аналогии с телом в Мавзолее – мумифицированные) и нечеловеческим насилием "оживленные" останки и были предъявлены миру в качестве новой, "Советской России". Причем совершенно, казалось бы, необходимое, определение "советская" частенько опускалось в международном контексте.
Все это не было, разумеется, ни случайностью, ни стечением обстоятельств, ни какой-либо еще "иронией исторической судьбы". Восстановление российского имперского проекта в рамках СССР, но под брендом "Россия", происходило совершенно целенаправленно. Натягивание [совы на глобус] имиджа России на СССР было длительным и недешевым государственным проектом. Именно в рамках этого проекта советские спецслужбы вербовали представителей самой первой волны российской эмиграции - с аппелляциями к патриотизму, к ностальгическим чувствам, к желанию вновь видеть "великую Россию". Сейчас эти контакты, можно сказать, уже институциализировались, причем часто – в самом буквальном смысле: в виде "обществ дружбы", создававшихся еще в советские времена, традиционных "фестивалей культуры", программ по обмену и прочих, казалось бы, прекрасных инициатив "за все хорошее и против всего плохого".
Если добавить к этому известные факты восстановления российской имперской символики в Советской армии в 1943 г. (от покроя мундиров и головных уборов до погон и прочих знаков различия), введения орденов Александра Невского, Кутузова и Суворова, а также установление "сердечного согласия" Советского государства с РПЦ, картина получается впечатляющая. Но все равно нужно понимать, что никакая картина в рамках одного текста не может охватить всей той деятельности, которая велась на протяжении десятилетий для окончательного переноса имиджа "России" на все пространство СССР.
Результат? Да вот хотя бы очаровательная американская комедия "The Russians Are Coming!"©, т.е. "Русские идут!" Фильм был снят буквально через пару лет после Карибского кризиса, и уж, казалось бы, в это-то время, пусть даже и в комедийной форме, речь должна была бы идти об отношениях с "советскими"? С USSR, так сказать, а не с "Россией"? Ан нет!
В дальнейшем эффект отождествления был закреплен: Россия окончательно стала синонимом СССР, причем во многом не только для внешнего употребления, но и даже для внутреннего. К концу 70х гг. руководством КПСС была выдвинута концепция "новой исторической общности – советского народа" (с), что было одновременно и целью и эвфемизмом для обозначения абсорбирования населения СССР в российскую имперскую парадигму.
Для нас сейчас наиболее важно то, что даже после распада СССР в 1991 г. эта имперская парадигма и сопутствующая ей идеология не ушли в небытие. Частично это можно объяснить, разумеется, классическим "постколониальным синдромом" - экономическим коллапсом и политической нестабильностью, которые практически всегда сопровождают распад имперских структур. Но и не только этим. Для многих людей, оказавшихся в результате распада СССР в новых национальных государствах, утрата принадлежности к "России" означала одновременно утрату и важной культурной составляющей своей жизни и некоего эфемерного, но тем не менее вполне реально ощущавшегося "чувства причастности". У многих было ощущение (активно поддерживавшееся российским руководством), что вот Россия-де осталась Россией, а все остальные постсоветские государства – это некое историческое недоразумение.
Но и российские имперцы ощущали себя так, словно у них из-под ног ушла почва: отсюда и "главнейшая геополитическая катастрофа ХХ в." (с) в формулировке Е.Гайдара, популяризированной В.Путиным. Для возвращения под ноги столь необходимой почвы, имперская идея продолжала потихоньку разрабатываться одновременно в самых различных организационных формах: СНГ, многими уже забытый (а зря!) Союз России и Беларуси, ОДКБ, Таможенный Союз, Евразийский Экономический союз... И, разумеется, как один из наиболее естественных и само собой разумеющихся проектов - "русский мир", воссоединение Украины, России и Беларуси в одно государство в соответствии с давно сформулированными рекомендациями Солженицына: "И вот за вычетом этих двенадцати /имеются в виду Прибалтика, Средняя Азия и Закавказье - Е.П./– только и останется то, что можно назвать Русь, как называли издавна (слово “русский” веками обнимало малороссов, великороссов и белорусов), или – Россия (название с XVIII века), или, по верному смыслу теперь: Российский Союз" (с).
Самое примечательное во всех этих суетливых проектах 1990х – начала 2000х гг. состоит в том, что были они не только исключительно продуктом мысли кремлевских сидельцев. Поначалу инерция имперской идеи была еще весьма сильна и среди элит новых независимых государств, видевших в тесном союзе с Россией залог собственной безопасности и экономического процветания. Более того, во многих постсоветских республиках Б.Ельцина именовали "главным президентом", а согласно опросам общественного мнения в бывших союзных республиках, В.Путин в начале 2000-х годов с большим отрывом лидировал как наиболее популярный политический деятель и как "естественный лидер" постсоветского пространства. Сейчас об этом странно даже вспоминать, но в Украине он опережал абсолютно всех национальных политиков – как прозападных, так и пророссийских.Если в начале 2000х годов В.Путин баллотировался бы на пост Президента Украины, то мог бы одержать убедительную победу. Примерно так же дело обстояло и в Беларуси. Идея сближения и даже "объединения с Россией в какой-то форме" была достаточно популярной на многих территориях бывшего Союза.
Так что же происходит буквально на наших глазах?
Почему именно сейчас я пишу о "конце эпохи русских империй? Когда, казалось бы, от Молдовы отрезано Приднестровье, от Грузии – Абхазия и Южная Осетия, у Украины захвачен Крым и пытаются отгрызть Восточный Донбасс?
Потому, что, как мне кажется, хотя шкуры имперской еще немного сохранилось, а вот пищи для питания имперской идеи больше нет совсем.
Начнем с наиболее очевидного. Прежде всего, конечно, с Украины. В результате "Революции достоинства", российской аннексии Крыма и путинской антиукраинской войны, в Украине рекордными по скорости темпами формируется нация, сознающая свое внутреннее единство и свое коренное отличие от нации "российской". В новую украинскую гражданскую нацию вливаются и "западенцы", и украинцы Центра, Юга и Востока страны, и украиноязычные, и русскоязычные и этнически стопроцентно русские граждане Украины. Это объединение происходит совершенно осознанно, можно сказать "свiдомо".
Возникновение новой украинской гражданской нации означает, что для имперской России и для российских имперских проектов Украина утрачена. И, похоже, что навсегда. Свыше сорока миллионов человек, осознающих, что они являются отдельной нацией, в корне отличной от соседей, согнуть в бараний рог невозможно.
Для российского имперского проекта, несомненно, потеряна и Беларусь. И не только потому, что Лукашенко неоднократно и недвусмысленно вербализовал готовность противостоять возможной российской агрессии на государственном и военном уровне. Но еще и потому, что события последнего года, сформировавшие украинскую гражданскую нацию, дали мощный толчок укреплению национального сознания белорусов.
Начиная с 2006 г. – и окончательно с 2008 г. – для российских имперских проектов утрачена и Грузия, до того – одна из наиболее про-российски ориентированных стран постсоветского пространства. Развернуть обратно грузинское национальное сознание нельзя никакими сменами правительства. Никакие бидзины иванишвили уже не заставят грузинскую молодежь изучать русский язык и планировать свое будущее вместе с Россией так, как многие из них совершенно искренне делали всего лишь десятиление тому назад. Потеряна для российсих имперцев и Армения, особенно сейчас, после чудовищного преступления, совершенного российским военнослужащим, так до сих пор и не выданным армянскому правосудию. Медленнее, но столь же последовательно отдаляются от империи Казахстан и Киргизия. С республиками Средней Азии, думаю, и так все ясно.
Таким, образом, на постсоветском/постимперском пространстве не осталось заметных кандидатов, желающих ассоциировать себя с брендом "Россия". Это, кстати, ощутили наиболее чуткие из российских имперцев. В частности, Ю.Латынина уже в июле прошлого года отчитала Путина за то, что своей агрессивной политикой он "испортил песню"(с) российской культурной колонизации, которая с ее, Латыниной, точки зрения, была такой многообещающей.
Однако, окончательно имперская идея может умереть только тогда, когда миф о "единстве империи" умрет в самом ее центре. Как ни парадоксально это звучит, но именно этому сейчас мы становимся свидетелями.
Вспомним, каковы были аргументы российских имперцев еще меньше года назад? "Украинцы и русские – это вообще один народ", "украинской нации не существует, разве что западенцы, но их немного", "у русских и украинцев одна культура, одна история, одна религия и практически один язык". Что мы слышим со стороны российских имперцев сейчас? Антиукраинские оскорбления, сводящиеся к тому, что ничего общего у украинцев и русских нет. И что война, ведущаяся сейчас на Донбассе, – это война двух совершенно разных народов. Война на уничтожение врага.
При всей отвратительности разбуженного русского шовинизма, тем не менее именно он и является убийцей имперского сознания. Неизбежным следствием выпущенного джинна шовинизма в самой России стало осознание того, что даже в своих нынешних границах Россия продолжает оставаться имперским образованием , включающим в себя территории и народы, удерживаемые лишь старыми имперскими инструментами: силовым подавлением, подкупом элит, идеологией "братства", страхом альтернативного пути развития.
Подавляющему большинству россиян все более очевидно, что некоторые части России Россией, собственно, не являются. Например, Чечня (Это, кажется, неочевидно лишь М.Ходорковскому, но со временем, может быть, и он сможет это понять).
Только через расставание с империей, с имперской идеей, с имперским сознанием лежит путь формирования русской гражданской нации. Для любой имперской нации это – болезненный опыт. Но неизбежный. И опыт других бывших имперских наций – от англичан и французов, испанцев и португальцев, бельгийцев и голландцев, шведов и поляков, немцев и австрийцев до турок и сербов – будет нам на этом пути серьезным подспорьем, а может, и источником полезного опыта.
Как отдельный человек, излечивающийся от тяжелого психического расстройства, начинает осознавать себя, сопоставляя собственный образ с представлениями о других людях, соизмеряя собственные интересы с интересами окружающих, так и нации (русской) предстоит подобный путь.
Если четверть века назад стало ясно, наконец, что "нет у нас сил на империю" (с), а сегодня пришло осознание того, что нет никаких оснований для создания так называемого "русского мира", то это значит, что у русских просто нет другого выхода, кроме создания собственной нации, русской гражданской нации.
Смерть русского имперского дракона растянулась на столетие.
Первая его голова под названием "Российская Империя" умерла в страшных мучениях в 1917-20 годах.
Другую – под названием СССР – удалось быстро и с относительно малой кровью отрубить в 1991 году.
Полтора года назад из полузабытого склепа была извлечена и обрызгана "сакральной крымскою водицей" третья голова того же чудовища под названием "русский мир". Сегодня на полях Восточной Украины, в городах и поселках Донбасса, в страшных судорогах, унося с собою жизни тысяч героев эта последняя голова русского имперского дракона отдает концы.
Эпоха русских империй на этом заканчивается.
Но на этом не заканчивается эпоха России и русских.
Начинается другая эпоха – эпоха русской гражданской нации, русского гражданского общества, русского национального государства.
Елизавета Покровская.
Источник: КаспаровRu
Комментариев нет:
Отправить комментарий